Гибсон - гений!
Посмотрел "Апокалипто".
Осознал, какая перед Мелом стояла сверхсложная задача. Снять фильму, интересную и относительно близкую простым и незамысловатым американцам. А для этого фильма должна удовлетворять нескольким условиям: а) кино должно быть про Америку и/или американцев;
б) при том политкорректным, т.е. надо избежать, чтобы кто-нибудь хоть как-то боком подумал, будето режиссёр испытывает какой-то негатив в адрес евреев, а так хоть малость пропагандирует что-то "христианское".
в) показать некоторое количество упругих мужских ягодиц - это требование в западно-европейской культуре идёт ещё с Микеланджелло(см. Сикстинскую капеллу), Голливуд - жалкий эпигон.
г) должны быть показаны семейные ценности. Другой бы не справился. Но Гибсону удалось. В этом смысле выбор истории был идеальный - государство майя и окрестные племена муисков-чичимеков или кто там был (надо у diassiуточнить). В демонстрации языческой "культуры" Гибсон оторвался как хотел. Приятно, что без смакования, такими штрихами показано почти всё, что надо, чтобы к великой культуре майя преисполнится здоровой антипатией. Как у Бродского: "Я был в Мексике, взбирался на пирамиды.
Безупречные геометрические громады
рассыпаны там и сям на Тегуантепекском перешейке.
Хочется верить, что их воздвигли космические пришельцы,
ибо обычно такие вещи делаются рабами.
И перешеек усеян каменными грибами.
Глиняные божки', поддающиеся подделке
с необычайной легкостью, вызывающей кривотолки.
Барельефы с разными сценами, снабженные перевитым
туловищем змеи неразгаданным алфавитом
языка, не знавшего слова "или".
Что бы они рассказали, если б заговорили?
Ничего. В лучшем случае, о победах
над соседним племенем, о разбитых
головах. О том, что слита'я в миску
Богу Солнца людская кровь укрепляет в последнем мышцу;
что вечерняя жертва восьми молодых и сильных
обеспечивает восход надежнее, чем будильник.
Все-таки лучше сифилис, лучше жерла
единорогов Кортеса, чем эта жертва.
Ежели вам глаза суждено скормить воронам,
лучше если убийца -- убийца, а не астроном.
Вообще без испанцев вряд ли бы им случилось
толком узнать, что вообще случилось.
Скушно жить, мой Евгений. Куда ни странствуй,
всюду жестокость и тупость воскликнут: "Здравствуй,
вот и мы!" Лень загонять в стихи их.
Как сказано у поэта, "на всех стихиях..."
Далеко же видел, сидя в родных болотах!
От себя добавлю: на всех широтах".
К Евгению (1975)
Дикарь, пока дикий, это ещё куда ни шло. У него есть кое-какие нормальные представления о семье, о жизни. Пусть извращённые, но ввиду близости к природе, т.е. непосредственному творению Божию, в основном здравые. А трудности жизни не дают возможности тратить время и силы на изощрённые мерзости. Поэтому шутки казарменные по сути, но вполне безобидные в общем бытовом контексте. Другое дело, когда дикарь становится "культурным", "цивилизованным"... См. эссе Честертона про Карфаген, а также на современную Японию, Германию сер. ХХ вв. Да и современных европейцев, включая атеизированных русских.
